Сержант Оглоблин с вечера присмотрел себе позицию в ложбиночке, недалеко от берега. Как стемнело, сползал туда, место понравилось. Оставил там телогрейку, чтоб помягче было лежать, а то жёсткие стебли осоки врезались в тело.
Перед рассветом, ещё затемно, выдвинулся на позицию.
Вчера его вызвал к себе командир батальона.
Он был мрачен. Появившийся недавно у немцев снайпер успел изрядно досадить нашим. Снял двух наблюдателей, убрал двумя выстрелами пулемётный расчёт и вчера же утром из-за него ранило двух разведчиков.Те с «языком» переправились через речку. Немец углядел их в мутной предутренней мгле и открыл огонь.
Сам-то он не попал, туман мешал. Но по разведгруппе начали стрелять миномёты и пулемёты. Осколками и ранило двоих наших.
- Ты снайпер, Оглоблин?! – мрачный комбат исподлобья взглянул на сержанта. – Разберись со своим коллегой. Он нам здорово мешает.
Комбат хотел поставить на берегу пулемёт. Он прикрывал бы переправу во время намеченной на скорое время атаки. Немецкий снайпер же обязательно убрал пулемётчиков.
Оглоблин только козырнул. Он и сам уже искал немца и даже прекратил свою охоту. Посмотрев, куда стрелял немец, сержант прикинул, где тот мог бы обустроиться. Выбрал два места.
Одно было на противоположном берегу. Отсюда было удобно наблюдать за нашими позициями и контролировать возможную переправу.
Немцы не знали точно, будут ли здесь наши переправляться, но так как воины они были опытные, то прикрыли возможные места переправ.
Наш берег был более пологий, а к воде кое-где выходили песчаные пляжики. Немецкий берег был пообрывистей. На нём тут и там виднелись заросли кустов.
- Наверное, где-нибудь в кустах и оборудовал себе лёжку, - решил Оглоблин. Утром солнце из-за спины нашего снайпера ярко осветило тот берег и сержант в бинокль внимательно его рассматривал. Делал он это очень аккуратно, чтобы самому не попасть на мушку немецкого стрелка.
- Кусты, лужайка. Кусты, кусты погуще, кусты пожиже, - бормотал про себя Оглоблин. Он знал, что там у немцев оборудованы позиции для пулемётчиков, но сейчас никого нет. они появятся только в случае нашей атаки. Нынче там одни наблюдатели, да и снайпер может сидеть.
Бинокль медленно движется справа налево. Вдруг прямо на него села стрекоза. Сержант замер. Стрекоза посидела и полетела дальше, треща крылышками.
Кусты, ага, что это? Стереотруба. Наблюдатель. Надо запомнить. Берег невысокий, обрывчики. Вот спуск к речке, тут немцы ходят ночью за водой. Около водопоя деревянный настил из досок. Довоенный ещё, лодку, наверное, привязывали.
Так, смотрим дальше.
Резкий звук одиночного выстрела заставил сержанта чуть вздрогнуть. Это немец! Откуда стрелял?
Сзади, в наших окопах, крики. Кого-то зацепил, паразит. Где же он?
Речка как стекло, только иногда чуть поднимется валик – течение взбугрит поверхность.
И снова выстрел!
Оглоблин увидел, как по воде пробежала лёгкая зыбь. Ветер? Что это? Зыбь шла от берега, так не бывает. Там обрывчики, ветер так не дует.
Ну-ка, ну-ка. Сержант направил бинокль на досчатый настил. Прикрыл на минуту глаза давая им отдохнуть. И снова впился взглядом в тот берег.
Показалось ему, или на самом деле шевеление под настилом?
- Вот он! – непроизвольно сжал зубы Оглоблин. В бинокль он увидел качнувшийся ствол винтовки.
Немец сделал себе укрытие под самым настилом. И его не видно ниоткуда, а он наш берег просматривает, хотя и сужен обзор. Но ему хватает, паразиту.
Как же его выкурить оттуда?
Стрелять наугад? Прочесать под настилом? Но бить придётся с высоты, под углом. Вполне можно и промазать, к тому же надо будет делать несколько выстрелов. Его самого засекут. Завалят минами, а уверенности в том, что снайпера убрал – нет.
Что же делать? Конечно, если немец надумает прямо сейчас менять позицию, то он не уйдёт. А если до ночи пролежит, как опытный снайпер? А он такой и есть.
Сержант посмотрел на часы. Ого, уже скоро полдень, настил вот-вот уйдёт в тень. Надо торопиться. Завтра у немца может быть другая позиция.
Тогда придётся применить вариант, обговоренный с командиром роты и миномётчиками. Тоже опасно, но выбора нет.
Оглоблин отложил бинокль, не торопясь, чтобы ни одна травинка не дёрнулась, вытащил из винтовки обойму и поставил на её место другую, снаряжённую трассирующими пулями.
Не глядя, пошарил рукой в ложбиночке, нащупал ракетницу, подтянул к себе. Патрон в стволе.
- Ну, давай! – скомандовал сержант сам себе. Ракетница вверх, выстрел! Красная ракета взлетела над речкой. Это сигнал нашим пулемётчикам и миномётчикам – смотрите, что я делаю.
Сейчас немецкие наблюдатели напряжённо всматриваются в наш берег, что случилось, почему ракета?
Пять минут нашим на подготовку. Оглоблин считает до шестисот. Аккуратно наводит винтовку на деревянный настил и быстро всаживает в него всю обойму. Пять стремительных трассеров вонзаются в доски.
Сержант замирает. Возможно, его уже засекли. Сейчас начнётся.
Первыми ударили два наших пулемёта. Крупнокалиберные «максимы» начали в щепки крошить настил у берега. А через минуту завыли мины. Там, где был настил, выросли кусты разрывов.
Сержант змеёй пополз к своим. Буквально тридцать метров, а будто всю жизнь ползёшь.
Немцы ударили с опозданием по тому месте, где он только что лежал. Забытая телогрейка была разорвана минами в клочья.
А немецкий снайпер больше наших не тревожил.
Свежие комментарии