На рыбалку!

Юрик позвонил в четверг. Сказал только: "Лещ пошел!" и положил трубку. А что ещё говорить? Лещ пошел. Лещ пошел, - надо ехать.

Пятница, вечер, походный рюкзачок, Ленинградский вокзал.

Хоп - билетов нет. Естественно! А когда они были? И когда это нас останавливало? А даже если бы и были? Когда мы их покупали?

Застрелитесь, стоять в ваших очередях. Тут езды-то - три часа.

Мы ж в России. А в России есть проводники. Не какие-то стюарды, 
сталкеры. А про-вод-ни-ки. Одно слово чего стоит.

Вечер - отличное время. Вечером, на закате, с ленинградского уходит масса поездов. Один за одним. Не уедешь на мурманском, уедешь на псковском. Не уедешь на псковском, сядешь на питерский. Не получится на питерском, уедешь на следующем мурманском. Вон он как раз стоит.

И - неспеша вдоль состава. Тут главное проникнуться целью. Отрешиться от суеты. Все эти сопливые дети, озабоченные мамаши, развязные носильщики, мужики с охапками пива, вся эта обтекающая справа и слева, попутно и навстречу человечья пена - ничего этого нет. Есть только состав, и стоящие, как пограничные столбы, через равные интервалы люди в синих форменных кителях.

Идёшь, и смотришь в глаза. Не на бейджик. Не на сиськи. Не на кокарду. А в глаза. В них обязательно мелькнёт. Вот, кстати.

- Мамаша, до Волочка не возьмёте?

Тридцатилетняя "мамаша", мазнув опытным взглядом по сорокалетнему "сыночку", надменно смотрит сквозь тебя вдоль состава. В течение минуты она ответит. Если нет - значит нет. Но она никогда не скажет да. Она скажет - подожди вон там. И кивнёт головой в сторонку.

И снова будет задумчиво смотреть вдаль.

Я сперва не понимал, почему она туда смотрит. Ответы на какие вопросы пытается там увидеть? Но оказалось всё просто. Она смотрит, не сядет ли в хвостовой вагон бригада ревизоров. От этого зависит её решение. Ревизоры всегда приходят в последний момент.

В этом, конечно, есть свой риск. Если бригада села, ты остался на перроне. Богиня влажного белья и мутного чая в пакетиках только равнодушно пожмёт плечами и поднимет ступеньку перед твоим носом. Но во всем есть свой положительный момент. Если бригада села в псковский, значит в мурманском их точно не будет.

В этот раз всё вышло проще и быстрее. Бригада ревизоров не стала дожидаться команды на отправление, и села в состав минут за десять. И я уже махнул рукой на этот мурманский, чтоб убить время дошел до локомотива и брёл по пустому перрону обратно, когда услышал сзади-сбоку.

- Парень! Слышь, молодой человек!

Я обернулся.

Они стояли у восьмого вагона. Он и она. Я к ним уже подходил. Они оба имели вид людей сильно утомлённых нарзаном, они бы меня взяли. Но как раз в этот момент на перроне и появились ревизоры. И они сказали - нет. Не равнодушно, как обычно, а с лёгким сожалением. Потому что им бы было весьма кстати. Но здравый смысл перевесил.

И вот теперь окликнули. Видимо весы качнулись в другую сторону.

- Куда ехать?

- До Волочка.

- Стописят. - сказала она.

- Бригада ж села. - сказал я.

- Мы знаем. - сказал он. - Тебе ехать, или что?

- Ехать. - сказал я.

- Тогда слушай и запоминай.

- Что запоминать? - спросил я.

- Легенду! - раздраженно бросил он.

И вот это слово, от которого я даже моргнул, настолько оно было неожиданным из уст мужика с внешностью деревенского конюха, это слово и стало отправной точкой в череде дальнейшего абсурда этого так прекрасно начинавшегося майского вечера.

- Третье купе отсюда, боковая верхняя полка. Ложись и спи.

С этими словами он протянул мне форменный китель. Не новый, потёртый и местами засаленный.

- Можешь не одевать, просто укройся. Чтоб было видно. Вот удостоверение.

Он раскрыл передо мной удостоверение. Такое же потёртое и засаленное, как китель.

- Владимиров Игорь Станиславович. Это тебя так зовут. Выучи. Всё что там написано до буквы выучи. Едешь до Раздольного. Ревизоры спросят предписание. Предписания у тебя нет. Скажешь - забыл. Без предписания тебя должны высадить. Но не высадят.

- Почему?

- Да связываться никто не будет.

- А фотография? - спросил я.

- Да кто там будет рассматривать? В вагоне ж темно. Да, и вот ещё. Будешь выходить - китель на дверь купе проводников повесишь.

- А вы?

- А нас не будет. Мы бельё раздадим и уйдём. Мы сегодня вдвоём на два вагона. А тут весь вагон мурманский.

Первый час прошел в обычной после отправления сутолоке. Потом всё постепенно устаканилось. Проводники, действительно, собрали билеты, выдали бельё, и ушли в соседний вагон, опохмеляться.

Наш вагон был под завязку, ни одного свободного места. Я откинул свою полку, бросил под голову рюкзачок, повесил китель в изголовье, и лёг. Подо мной суетилась, устраиваясь, какая-то мурманская бабуля. Через купе по диагонали готовилась ответственно квасить команда брутального вида мужчин. Похоже, морячки возвращались из отпуска. Или торопились к началу навигации. Больше ничего примечательного в пределах видимости не было. Я набросил китель, отвернулся к окну, и стал изучать удостоверение.

Учить легенду.

В этот момент меня кто-то резко и сильно ударил по плечу. Я обернулся. В проходе стоял крепкий мужик в тельнике, и жизнерадостно склабился.

- Здорово, братан! Интересная книжка?- кивнул он на удостоверение.

- Интересная. - сказал я. - Про убийство.

- Кого убили?

- Моряка одного любопытного.

- Хахаха! - заржал полосатый. - Я читал! Убийца - проводник! Вот увидишь.

И придвинувшись вплотную, дыхнул на меня свежепринятым.

- Слышь, братан. Мы тут немножко посидеть решили, тихонько. Ты не возражаешь?

- Настаиваю. - сказал я.

- Хахаха! - снова заржал полосатый. - Давай с нами, а?

- Не могу.

- А чо?

- Книжку надо дочитать. Завтра в библиотеку сдавать.

- Хахаха! Ну смотри. Надумаешь - приходи!

- Хорошо. - сказал я и отвернулся к окну.

Качался вагон, вздыхала внизу бабуля, гудела, то набирая силу то резко умолкая, компания морячков, редели за окном подмосковные огни.

- Товарищ проводник! Товарищ проводник! - шепотом кричала женщина и дергала за рукав кителя.

- Что случилось?

Видимо я всё-таки задремал.

- Товарищ проводник, у нас бельё мокрое!

- Что значит мокрое?

- Да то и значит, что мокрое! Нельзя ли поменять?

- Я вообще-то не с этого вагона.

- Это я понимаю! А мне-то что делать? Мне ребёнка как класть?

- А вы раньше где были? Вы что, только сейчас заметили, что оно мокрое?

- Так оно сухое было! Мы на него стакан с чаем вылили, вот оно и мокрое!

Я спрыгнул вниз. Такая не отстанет. Пойду поищу проводников, покурю заодно.

Странно, служебное купе оказалось незаперто. Я взял с полки комплект чистого белья, отнёс женщине.

- Утром деньги проводнику отдать не забудьте.

- Конечно!

Сходил покурить, вернулся. Бабулина спина выражала мне своё неодобрение. А я что сделаю? Дурацкий китель. Но ведь где-то по тёмному ночному составу крадучись движется бригада ревизоров. Чтоб уличить меня в безбилетном проезде и высадить с такого прекрасного поезда. И китель моя единственная надежда. Так что терпи, бабуля. В следующий раз повезёт.

- Товарищ проводник! Товарищ проводник! А кипяток будет?

- Конечно! Утром.

- Товарищ проводник! Товарищ проводник! А можно я с мужчиной из восьмого купе местами поменяюсь?

- Товарищ проводник! Товарищ проводник!...

Господи, да пропадите вы пропадом!

- Слы, братан!

Давешний морячок стоял в проходе. Зубы его в темноте блестели всё так же, только дикция слегка прихрамывала.

- Слы, братан! У тебя ножа нет?

- Тебе для чего?

- Колбасу порезать.

Я порылся в рюкзаке и достал нож.

- Ого! - сказал полосатый, наполовину вытянув клинок из чехла. - Где взял?

- Друзья подарили.

- Харрошие у тебя друзья!

- Какой подарок, такие и друзья.

- Давай к нам, а? По маленькой! Всё равно ж не спишь.

- Да как же я усну-то? Вы ж ходите каждые пять минут!

- Хахаха! Вот я и говорю!...

Вагон спал. Даже морячки угомонились и в большинстве разбрелись по своим местам. Только двое или трое добивали остатки и тихонько бармили на повышенных тонах. Я в очередной раз прикрыл глаза.

Мачта поплавка на зеркальной тёмной глади незаметно качнулась. Едва-едва. Показалось, нет? Я замер в ожидании. Нет, точно. Тык-тык, туда-сюда. Не поклёвка, нет. И не малёк хвостом задел. Так бывает, когда кто-то большой неспеша пробует со дна наживку. Ну? И тут поплавок мощно и плавно пошел вверх! Постоял замерев, покачиваясь, вернулся на место. Снова пошел вверх. Уже медленнее, но увереннее. И наконец упал на воду!... Ура!...

- Так, документики показываем!

Трое в форме стояли в проходе и говорили строгим шепотом. Я протёр глаза, достал и протянул удостоверение.

- А предписание? - строго прошипела женщина-ревизор.

- Нету предписания. - прошипел я в ответ угрюмо. - Забыл!

- Пить меньше надо! - сказала она.

- А чо сразу пить-то? - возмущенно просвистел я. - Я вообще не пью!

- Никто вообще не пьёт! - сказала ревизор. - Потом ездят без предписания. Куда следуем?

- Домой. - сказал я. - В Раздольную.

- Фамилия, имя, отчество! - сказала она, заглядывая в удостоверение.

- Владимиров. Игорь Станиславович. - буркнул я.

- В следующий раз, Игорь Станиславович, я вас высажу.

- В следующий раз, Ирина Леонидовна, - прочел я на бейджике, - я сам с вами не поеду!

Они уходили дальше по вагону, о чем-то негромко переговариваясь. Вот суки! Такую поклёвку испортили! Сна не было ни в одном глазу. Да и ехать оставалось всего-ничего. За окном уже серело.

Когда проехали Елизаровку, я тихонько спрыгнул вниз и обулся. Снял с полки рюкзак. Нож в чехле лежал под ним. Я даже не заметил, когда сунули. Значит всё-таки поспал.

Вагон безмятежно сопел, свистел, храпел, причмокивал и похрюкивал во сне. Оба служебных купе были закрыты. Я вышел в тамбур. В тамбуре стояли, курили покачиваясь, и о чем-то негромко спорили два пьяных морячка.

- Вообще-то здесь курить запрещено. - строго сказал я.

- Командир, мы не взатяг! - сказали они.

- Тогда другое дело. - сказал я, повесил китель на ручку двери, и спрыгнул на пустой перрон.

В лицо ударила утренняя прохлада, сырость, и густой запах черёмухи. Я поправил рюкзачок, закурил, и зашагал в сторону стоянки.

- Смотри, смотри! - громко и возмущенно прокричал мне вслед один из морячков. - Проводники с поезда сваливают!!!

Второй сплюнул, и флегматично ответил:

- Да и хрен с ним! Лишь бы машинисты не побежали. Ты воооон туда смотри! - кивнул он в сторону локомотива, - Вот если машинисты повалят, тогда точно пипец. Приехали.

* * *

- Командир, куда едем?! - хищно улыбаясь, загородил мне дорогу мордатый бомбила.

- На рыбалку! - бросил я, огибая его по дуге.

Юрик стоял, облокотившись на свою Ниву, и угрюмо курил.

- Где тебя носит? - пробурчал он вместо здрасьте. - С тобой свяжешься, всю рыбу выловят!

- Мы домой-то хоть заедем?

- Домой дома заезжать будешь, понял? Я уже колья прикормил.

И мы поехали. На рыбалку.