Один день он машинист, другой — начальник поезда, третий — вообще начальник станции

Знакомый работает на железной дороге, на станции. Поезда обслуживает. Заходил я как-то к нему, надо было флешку отдать. У них как раз был обеденный перерыв. Зашёл в то здание, где работники отдыхают (не знаю, как это место у них правильно называется).

Отдал флешку товарищу, пообщались чуть о том о сём. Я уже уходить собирался. И тут ко мне мужик какой-то подходит. Улыбчивый такой, позитивный. В рубашке, в брюках с иголочки — даже как-то в обстановку не очень вписывается. Представляется Валерой и руку мне пожимает.

И тут мой знакомый начинает наше рукопожатие разжимать, а сам на мужика орёт: «Валер, ну ты чё! Руку же сломаешь человеку! Отпусти!» А я глазами хлопаю, не могу понять суеты. Говорю: «Да нормально всё». А знакомый мой опять за своё: «Да Валер, ну отпусти! Не слышишь, у него голос от боли сел аж?»

Валера не перестаёт улыбаться всё это время. Отпускает мою руку. Потом говорит: «Ладно, я только на минуту зашёл. Мне сейчас в рейс». И уходит.

Ну и я спрашиваю, понятное дело: «Что это было вообще?»

А оказалось, что железнодорожники — всё-таки очень добрые и душевные люди. Валера этот — местный странноватый тип. Дурачок, если по-простому. Но, как обычно с такими бывает, и мухи не обидит. Всем улыбается. Со всеми знакомится. Вот только есть у него бзик на собственной значимости. И на том, какой он накачанный (якобы), тоже.

Поэтому каждый день (даже в выходные, станция же каждый день работает) у него начинается одинаково. Мама ему стирает и гладит одежду (сам Валера, к сожалению, не справляется с этим), и он идёт «на работу». Один день он машинист, другой — начальник поезда, третий — вообще главный на всей станции. Конечно, всё не по-настоящему, на самом деле он там вообще не работает. Но приходит, и все ему подыгрывают — просто чтобы Валера не расстраивался.

А что? Ему много не надо. Он ходит туда-сюда, со всеми общается. Всем рассказывает, что он сегодня делал и что будет делать. Идёт в столовую, его угощают чаем и какой-нибудь едой. Потом он дальше ходит. А вечером рассказывает, что хорошо потрудился, и идёт домой. Уж не знаю, как там в его голове все эти «рейсы» проходят.

Ну а когда он здоровается за руку, все делают вид, что руку он прям серьёзно сжал. Ойкают, или шипят типа как от боли, или просто возмущаются: «Валер, ну чего так сильно жмёшь!» Он улыбается. И идёт дальше. Так и живёт.